Деньги и кредит — несоответствие всегда приводит к краху

Я написал ряд статей о частичном резерве банков и несоответствии продолжительности действия. Я утверждал, что первый жизненно необходим как в моральном, так и в экономическом плане, а во втором нет ничего хорошего. Я проанализировал аргументы, приводимые против частичного резерва банков, и подчеркнул, что это не что иное, как выдача банком в кредит части денег, которые лежат у него на счетах.

Я выявил самые распространенные ошибки, которые допускают противники частичного резерва:

• Банки печатают деньги;
• Они отдают больше, чем у них есть на счетах;
• Они вызывают инфляцию денежной массы;
• Деньги – это то же самое, что и кредит;
• Частичный резерв банков – это то же самое, что и центральный банк;
• Это то же самое, что и несоответствие продолжительности действия.

Несоответствие продолжительности – это такая ситуация, когда банк (или кто-нибудь) берет краткосрочную ссуду, чтобы предоставить долгосрочную ссуду. В отличие от частичного резерва несоответствие продолжительности не может привести ни к чему хорошему. Это обман, это нечестно по отношению к вкладчикам (не говоря уже об акционерах), и, разумеется, рано или поздно это приведет к краху. И дело здесь не в статистике или возможностях, т.е. риске. Дело в бесспорной причинной связи, которую я разъясняю ниже.

Наша беседа имеет первостепенное значение, если мы намерены двигаться к денежной системе, которая действительно работает. Некоторые солидные эксперты полагают, что сегодняшняя мировая система неразменных бумажных денег продержится намного дольше. Именно сейчас различные научные школы состязаются во мнениях, что же произойдет дальше.

Ранее я писал, почему 100% резервная система (так называемая) не работает. Банки – это ведущие участники рынка по вопросам кредитования, а займы – это синоним благосостояния и дохода (http://keithweiner.posterous.com/the-loan-an-exchange-of-wealth-for-income). Без банков, играющих эту важную роль, экономический мир вернется к тем временам, когда правительство практически запрещало выдавать кредиты (и, разумеется, создавать рынок кредитования). В средневековой деревне экономика опиралась на натуральное сельское хозяйство и работу нескольких ремесленников, например, кузнеца.

Но я так и не объяснил напрямую, почему несоответствие продолжительности действия обязательно должно привести к упадку те банки, которые полагаются на данный подход. Цель этой статьи – предоставить необходимые доказательства.

В нашей бумажной денежной системе доллар находится в «закрытом круге». Доллары постоянно находятся в обращении. Право собственности на деньги может переходить из рук в руки, однако сами деньги не могут покинуть банковскую систему. В отличие от золота, где деньги находятся в «открытом круге». Люди могут не только продать облигации, чтобы получить золотые монеты, но и полностью изъять эти золотые монеты из денежной системы и запихнуть их под матрац. Это необходимый и важный механизм: именно он лежит в основе процентной ставки.

То же самое можно сказать о банках. В бумажной системе банки знают, что даже если отдельные вкладчики снимут деньги, они не смогут полностью извлечь их из оборота (за исключением, возможно, бэквордации доллара. См.: http://keithweiner.posterous.com/dollar-backwardation). Они снимают их, чтобы потратить. Если кто-нибудь снимает деньги, чтобы потратить их, продавец товаров, который получит эти деньги, вновь положит их в банк. С точки зрения банка не изменится ничего, кроме имени владельца счета.

Ситуация, когда одни вкладчики снимают деньги, а на их место приходят другие и кладут деньги в банк, вполне имеет право на существование. Однако она возможна только в текущем контексте неразменных бумажных денег. И она не имеет никакого отношения к золоту!

В сегодняшней бумажной системе так много недостатков, что аналитику понадобилась бы очень большая книга (по меньшей мере), чтобы проанализировать ее. Намного легче и проще взглянуть на то, как обстоятельства развиваются на свободном золотом рынке, где нет центрального банка.

Предположим, что у Джо есть 17 унций золота, которые ему понадобятся, скорее всего, через месяц. Он кладет золото в банк до востребования, и на эти деньги банк сразу же покупает 30-летнюю залоговую облигацию. Он предполагает, что когда Джо будет снимать свое золото, у него появятся другие вкладчики, которые захотят положить свои деньги на счет. Например, Мэри. У Мэри есть 12 унций золота, которые ей понадобятся на свадьбу дочери на следующей неделе, однако сегодня она кладет их в банк. А у Билла 5 унций золота, которые он должен отложить на жизненно необходимую операцию. Ему нужно их снять, как только врач назначит день операции.

В данном примере банк замечает, что его схема, по всей видимости, сработала. Благодаря вкладам на свадьбу и операцию на банковских счетах появилось новое золото. «Проблемы нет, пока нет проблемы», – говорит себе банк. И присваивает разницу между процентом, который он должен заплатить вкладчикам по требованию (практически ноль), и доходом от 30-летней облигации (например, 5%).

Итак, банк вновь и вновь повторяет этот фокус. Он начинает думать, что ему постоянно будет везти. До того дня, когда все рушится. У банка появляется новый отток золота; объем снимаемых денег превышает объем денег, лежащих на счетах. Банк отправляется на рынок, чтобы продать закладную облигацию. Однако на рынке закладных нет предложений (напоминаю, если вам нужно что-то продать, вы должны получить предложение). И дело здесь не в снижении кредитоспособности заемщика, а в том, что другие банки находятся в схожей ситуации. Кровь в воде. Другие потенциальные покупатели облигаций чуют ее и не торопятся совершать покупку, пока фондовый курс падает.

Банки, в отчаянии пытаясь сохранить ликвидность (не говоря уже о платежеспособности!), продают облигации, чтобы получить наличные (золото) и выполнить свои обязательства перед вкладчиками. Но самые слабые банки становятся неплатежеспособными. Акционеры отстраняются. Держатели банковских облигаций уходят. С исчезновением этих «подушек безопасности» вкладчики начинают нести убытки. Начинается массовое изъятие вкладов. Даже если другие банки никак не связаны с разоряющимся банком, на рынках все равно царит паника (воздействующая на ценность портфолио других банков). И вот вкладчики забирают золото, а вопросы будут уже позже.

А почему бы и нет? Правило массового изъятия вкладов заключается в том, что за слишком раннее бегство наказания не будет, однако можно понести крупные убытки, если хоть на минуту опоздаешь (настоящая эпидемия http://dailycapitalist.com/2012/05/30/keithgram-contagion-defined/).

Что именно запускает процесс массового изъятия вкладов? В действительности все вкладчики знали, сколько времени смогут провести без своих денег. Однако банк предположил, что может отдать их под проценты на больший срок, и ему это сошло с рук. Банк не знал и не хотел знать, на какой срок вкладчики были готовы расстаться со своими деньгами, прежде чем потребовать их обратно. Реальности (и вкладчикам) понадобилось время, но потом сумели отомстить. Сегодня это явление модно называть «эффектом черного лебедя». Однако если у этого термина и есть какое-то значение, то оно никак не связано с неизбежным эффектом, вызываемым действиями, совершаемыми под влиянием заблуждений.

Если забыть о моральных и юридических аспектах, в нашей денежной системе у банка есть своя работа: быть ведущим участником рынка по вопросам кредитования. И она заключается не в попытках предсказать, когда именно отдельным вкладчикам понадобятся их деньги, и отдать их под проценты, основываясь скорее на решении банка, нежели вкладчиков. Предположения подобного рода всегда приводят к убыткам, порой мгновенным. Банк выдает фальшивый кредит (http://keithweiner.posterous.com/inflation-an-expansion-of-counterfeit-credit). В данном случае сберегатель не хочет (и даже не знает об этом) одалживать свои деньги на длительный срок. А банк предлагает их заемщику.

Нужна ли вкладчикам причина в любой момент забрать золото, которое они положили в банк «до востребования»? С точки зрения банка, ответ «нет», и проблема проста.

С точки зрения экономиста, все намного сложнее. Люди не изымают золото из банковской системы без веской на то причины. Банковская система приводит неопровержимые доводы для вложения золота, в том числе безопасность, простота осуществления платежей и, как правило, проценты.

Возможно, вкладчики опасаются, что банк станет опасно неликвидным, или их не устраивает низкая процентная ставка, или они обнаружили для себя какие-либо возможности за границей либо на учетном рынке. В любом случае вкладчики используют свое право и могут четко заявить банку: «Эти деньги должны быть изъяты по требованию в любой момент».

Проблема заключается в том, что когда-то созданная структура капитала не отличается гибкостью. Деньги преобразовались в потребительские товары длительного пользования, такие как дома, или ушли на частично возведенные производственные проекты более высокого порядка. Представьте, если сегодня некая компания начала строить гигантский завод по опреснению Атлантического океана. Она начинает занимать каждую копейку, которую может заполучить, и тратит любое вливание капитала на этот огромный проект. Очевидно, что деньги закончатся намного раньше завершения строительства. И когда она больше не сможет продолжать, частично возведенный завод либо будет разобран, и часть материалов будет продана с аукциона, либо останется и начнет разрушаться. В любом случае в конце концов выяснится, что с самого начала это было неэффективное инвестирование.

Принимая депозиты до востребования и покупая долгосрочные облигации, банки искажают стоимость денег. Они отправляют предпринимателям ложные сигналы, что проекты более высокого порядка жизнеспособны, хотя в действительности это не так. На самом деле капитала недостаточно, чтобы завершить такой проект, однако его вполне хватит, чтобы начать.

Капитал не может быть взаимозаменяемым; невозможно превратить частично завершенный завод по опреснению воды, который не нужен, в завод по производству автомобилей. Невозможно рассчитаться по обязательствам. Строительный проект завода был заморожен еще до того, как завод выпустил что-то стоящее. Облигации станут необслуживаемыми. Реальное благосостояние было уничтожено и превратилось в общие потери для тех, кто неэффективно инвестировал свое золото.

Обратите внимание, что речь здесь идет не о вопросе вероятности. Обязательства по нежизнеспособным предприятиям выполнены не будут, поскольку здания без поддержки разрушатся.

Люди не ведут себя, как частицы «идеального» газа, которые студенты изучают на уроках физики. Они действуют с какой-то целью и пытаются защититься от потерь, продавая ценные бумаги, как только осознают правду. Люди не похожи на контейнер, полный молекул N2, где движение одних молекул влево заставляет остальные молекулы перемещаться вправо. Одни люди пытаются продать обанкротившиеся облигации, другие тоже пытаются продать их. И всеми ими движет одна и та же причина. Проект нежизнеспособен; это неэффективное инвестирование. Они хотят сократить свои потери.

К несчастью, кто-то должен понести убытки, так как реальный капитал потрачен и уничтожен. За фальшивым подъемом неминуемо следует банкротство от ограничений кредита, делового спада, сокращения производства и потерь. Люди, работающие на подрывающих благосостояние предприятиях, должны быть уволены, а предприятия – закрыты.

Банкротство причиняет людям настоящую боль. Это настоящая трагедия, так как в банкротстве нет необходимости. Банкротство ничуть не свойственно свободным рынкам. Оно возникает, когда правительство пытается организовать центральное планирование, а также в результате несоответствия продолжительности действия.

Кейт Вейнер – основатель DiamondWare, компании-разработчика IP-телефонии, и аспирант Новой австрийской школы экономики Антала Фекете в Мюнхене. На данный момент является трейдером и аналитиком рынка драгоценных металлов и предметов потребления. Также он занимает должность президента Института золотого стандарта США.

Источник: dailycapitalist.com

категория: Аналитика